Неточные совпадения
С тех пор законодательная деятельность в городе Глупове закипела. Не проходило
дня, чтоб не явилось нового подметного письма и чтобы глуповцы не были чем-нибудь обрадованы. Настал наконец момент, когда Беневоленский начал даже помышлять о
конституции.
— Знаю я, — говорил он по этому случаю купчихе Распоповой, — что истинной
конституции документ сей в себе еще не заключает, но прошу вас, моя почтеннейшая, принять в соображение, что никакое здание, хотя бы даже то был куриный хлев, разом не завершается! По времени выполним и остальное достолюбезное нам
дело, а теперь утешимся тем, что возложим упование наше на бога!
— Он очень милый старик, даже либерал, но — глуп, — говорила она, подтягивая гримасами веки, обнажавшие пустоту глаз. — Он говорит: мы не торопимся, потому что хотим сделать все как можно лучше; мы терпеливо ждем, когда подрастут люди, которым можно дать голос в
делах управления государством. Но ведь я у него не
конституции прошу, а покровительства Императорского музыкального общества для моей школы.
Потом наступил веселый
день «
конституции», тоже ветреный.
— А я собралась на панихиду по губернаторе. Но время еще есть. Сядем. Послушай, Клим, я ничего не понимаю! Ведь дана
конституция, что же еще надо? Ты постарел немножко: белые виски и очень страдальческое лицо. Это понятно — какие
дни! Конечно, он жестоко наказал рабочих, но — что ж делать, что?
— Все-таки это полезное учреждение — Дума, то есть
конституция, — отлично обнаруживает подлинные намерения и
дела наиболее солидных граждан. А вот… не солидные, как мы с тобой…
Со
дня на
день ожидался манифест о
конституции, и Табаков, встряхивая рыжеватыми вихрами, повторяя уроки Спивак, высоким тенором говорил кому-то в саду...
— Ведь вы, может быть, не знаете, — продолжал он, покачиваясь на обеих ногах, — у меня там мужики на оброке.
Конституция — что будешь делать? Однако оброк мне платят исправно. Я бы их, признаться, давно на барщину ссадил, да земли мало! я и так удивляюсь, как они концы с концами сводят. Впрочем, c’est leur affaire [Это их
дело (фр.).]. Бурмистр у меня там молодец, une forte tête [Умная голова (фр.).], государственный человек! Вы увидите… Как, право, это хорошо пришлось!
— А вот я и еще одну проруху за вами заметил. Давеча, как мы в вагоне ехали, все вы, французы, об
конституции поминали… А по-моему, это пустое
дело.
— Извините, excellence, но я так мало посвящен в пружины степной политики (la politique des steppes), что многого не могу уразуметь. Так, например, для чего вы вмешиваетесь в
дела других? Ведь эти «другие» суть служители того же бюрократического принципа, которого представителем являетесь и вы? Ибо, насколько я понимаю
конституцию степей…
— А отчего же бы и не сказать? что же такого сделали эти ваши трутни? Они
конституции, может быть, какой-то добивались? да нам черт ли в ней, в этой ихней
конституции? Нам нужен народ, а они ничего не сделали для народного
дела.
Эта blague была так мила, так остроумна и весела, что Ольга Сергеевна целый
день хохотала до слез и к вечеру не только утратила ясное представление о нигилистах, но даже почему-то вообразила, что это просто вновь открытая угнетенная национальность (les polonais, les italiens… les nihilistes! поляки, итальянцы… нигилисты!), которая, в этом качестве, имеет право на собственную свою
конституцию и на собственные свои законы.
Петр Семенович (к Марье Ивановне). Да растолкуйте мне, Marie, что такое это новое направление. Ну, либералы: земство,
конституция, школы, читальни и tout ce qui s'en'suit [все то, что из этого следует (франц.)], — это я понимаю. Ну, социалисты: les grèves [стачки (франц.)], восьмичасовой
день, — я тоже понимаю. Ну, а это что же? Растолкуйте мне.
Будет ли при
конституциях казначей? — вот в чем вопрос. И вопрос очень существенный, ежели принять в соображение, что жизненные припасы с каждым годом делаются дороже и дороже, а потребности, благодаря развитию культурности, увеличиваются не по
дням, а по часам. Черта ли и в
конституциях, ежели при них должности казначея не полагается! Ободрать… вот это — бесподобно! Вот при «Уложении о наказаниях» нет казначея — поэтому оно ни для кого и не лестно. Но, может быть, поэтому-то именно оно и дано нам.
Наке предстояло снова отсиживать, и он затеял отправиться в Испанию. Он нашел себе работу корреспондента в одной из тогдашних оппозиционных газет и предложил мне поехать с ним в Мадрид, соблазняя меня тем, что момент был очень интересный — после прошлогодней Сентябрьской революции и регентства маршала Сера — но, когда приближался
день обнародования новой
конституции.
Вообще же убийство царя произвело, конечно, впечатление ошеломляющее. Один отставной военный генерал, — он жил на Съезженской улице, — был так потрясен этим событием, что застрелился. Папа возмущенно сообщал, что
конституция была уже совсем готова у Лорис-Меликова, что царь на
днях собирался ее подписать, — и вдруг это ужасное убийство! Какое недомыслие! Какая нелепость!
Разобрав их программу, определив состав партии, я стал доказывать, что всевозможные свободы и
конституции им выгодны, сокращение рабочего
дня безразлично, наделение крестьян землею «по справедливой оценке» диктуется очень разумным и выгодным инстинктом классового самосохранения.
— Вы пользовались широкой свободой во времена ваших польских и саксонских королей, и что ж вы из нее сделали? Довели до
раздела Польши. Великодушный, высокогуманный государь дал вам
конституцию и как вы ею воспользовались?
Сынишко тоже инсургент изрядный: подобрал к кассе ключ и каждый
день запускает туда свою
конституцию.
Мы не знаем того часа, когда ребенок стал юношей, но знаем, что бывший ребенок уже не может играть в игрушки; так же мы не можем назвать того года, десятилетия даже, во время которого люди христианского мира выросли из прежней формы жизни и перешли в другой, определяемый их религиозным сознанием, возраст, но не можем не знать, не видеть того, что люди христианского мира уже не могут серьезно играть в завоевания, в свидания монархов, в дипломатические хитрости, в
конституции, с своими палатами и думами, в социал-революционные, демократические, анархические партии и революции, а главное, не могут делать всех этих
дел, основывая их на насилии.